'Тяжелый случай...' - как сказали бы многие, но Ганс был немного другого мнения об этом. Он понимал, что совершенно ничего не возможно сделать с этим человеком, которому бесполезно что-либо утверждать, доказывать, а, впрочем, как и остальным людям просто незачем...
Выход был только один: вчерашний... А потому Гюнше твердо поставил руку на плечо Пипу, нагло нависшего над чертежом, и, вставая с тахты, отклонил его от своих бумаг. Затем, без лишних слов и телодвижений взял совершенно ничего не понимающего Берни и, в прямом смысле этого слова ОТНЕС хамоватого студента за дверь. Просто взял, перетащил до порога и закрыл за ним дверь.
Всё.
Недоумение Филиппа сменилось неоригинальными репликами в сторону 'странных и черствых сотрудников', но разве это могло взволновать или обеспокоить вервольфа?

Почти бегом Ганс ворвался в свой кабинет. Его гнал запах крови, преследуемый вервольфа на каждом углу. Загнанность подняла со дна его мечущейся души сгусток зверинной сущности. Враги, казалось, были везде, все люди, по сути были врагами. Все... он один... волк-одиночка...
Зато здесь, в тишине, нарушаемой лишь мерным жужжанием включенного компьютера, он мог полностью уйти в работу, отрешиться от отвратительной реальности и настоящего...
Конвертик со схемами был вновь выгружен на стол...
*Сюда... это к другому краю, ага...* - весьма односложные мысли давали довольно действенный результат: работа шла, а внутреннее состояние посткепенно входило в свою колею. Обычный человек, вероятнее всего, не смог бы даже спеть "Чижика-Пыжика" руки бы тряслись, беспорядочные мысли, забившие несчастную голову недавали бы покоя своему обладателю, отталкивая на задний план элементарные слова... но Гюнше не просто отлично справился со сборкой МС, но ему удалась и основная часть работы по уменьшению размера этого чипа. Теперь, когда это было сделано, оставалось только выяснить, чем существенно отличаются 3 описанных конформации устройства A, D и K...
На самом деле это не волновало вервольфа, как проблема внуреннего любопытсва, гораздо больше внимания пришлось уделить тому вопросу, что модель чипа К, в отличие от 2-х других совершенно никоим образом не хотела входить в установленный размер снаряда...Оставалось 2 вариан... либо замена оружия, что привело бы к увеличению калибра, а, значит и к увеличению диамера пули, либо к отказу от использования образца К...
Ганс, убрав свои разработки в столешницу, лег на тахту, одну руку закинув за голову, а в другой держа недавно приобретенную синюю книжецу... Просто, необходимо немного  не сопротивляясь ни сну, ни внезапно нахлынувшей внутренней меланхолии:

"... Не плачь! Нас ждут в том царстве мертвецов,
В стране, где обитают только тени,
Ждет вечный сон в краю морских валов
Где потаенных демонов селенья ..."

Отредактировано Лука (2008-10-05 05:13:09)

Единственным, заставившим сейчас проснуться Ганса было то, что, кажется он перескочил через 2 строфы... или не он... как... не может быть... заснул... заснул на рабочем месте?... Готовыми на все, глубокими, встревоженными глазами, в которых не осталось и толики сна, Ганс взглянул на разбудившего его герра...

Ганс задумался... ведь он не мог осознать Смерть сейчас... равно, как и не мог осознать Жизнь... Грань между ними стерлась за словом "существование" ещё много лет назад, а потому Гюнше чуть привстал, закрыл голубую книжецу и всё так е молча продолжал смотреть на хозяина...

Понятие "Души" старательно было стерто из сознания арийца еще в 39 году - во время его капитанской молодости...
Все утверждали, что есть идея, есть мысль, есть сознание... а душа? Она затерялась на полке ненужных понятий за идеологической шторой времени. Ганс мог ответить "да" или таким же коротким, но ясным "нет", но не мог... потому что не мог заглянуть внутрь себя, не мог понять свою сущность, тем более, не мог позволить заглянуть туда другому. Это его тайна и он будет хранить ее вечно, если, конечно, вечность существует...

По-собачьи предано глядя на Эрнста Ганс слегка покачал головой...
Не отрывая взгляда от директора фирмы Гюнше нашарил рядом с собой золотистый конверт и медленно протянул его Рифеншталю.

При всем уважению к Рифеншталю, при всей благодарности за то, что 2 года назад этот немец австрийского происходения помог вервольфу в довольно трудной ситуации, Ганс никогда не задумывался, что начальство можно было назвать или характеризовать еще как-нибудь кроме понятия "начальство"... Никогда, ни на одну секунду Гюнше не задумывался о какой-либо характеристике герра. Он просто верно служил ему, честно и преданно выполняя данную ему работу. Также, вервольфу было непривычно, что его покой беспокоит Он, а не просто какой-нибудь Берни...
Но это был приказ, приказ, который следовало выполнить, вопреки собственным убеждениям, пожалуй, как и довольно часто это встречается в практике приказов... Ганс, собравшись, наконец с мыслями сказал ровно 3 слова: я   в а м   в е р ю . . . - и вновь замолчал, уже не глядя на Эрнста.

НРИ: прошу простить меня за ошибки согласования... по-другому не могу... несет)

Вервольф медленно кивнул, скорее не оттого, что он действительно этого хотел, а лишь по инерции, осознавая, что это единственный выход из сложившийся, прямо сказать неожиданной для Ганса ситуации... Слова Рифеншталя он не понимал, не понимал совершенно...  возникающие вопросы..? доверие..? Гюнше молчал, ожидая, что же шеф скажет ему теперь...

Последние слова бритвой резанули слух Ганса, какие-то необъяснимые ощущения они вызвали в его сознании, будто отголоски прошлого посетили его комнату, да... так оно и было. Свидание с прошлым, начавшееся внезапно заданным вопросом о смерти, упомянутой верности, англичанах и французах и, кажется, подводивший к мысли, что к чтению Георга Гейма он на этой неделе не вернется.

Последнее, во что учили верить Ганса - это была идея великой арийской расы и личности вождя. В детстве он крещен не был, да и время его юности диктовало Библию, как книгу прошлого, безнадежно идеологически устаревшую, а от этого совершенно не нужную. Нельзя, конечно, сказать, что таких понятий, как 'ад' и 'рай' Гюнше не понимал, но, должно быть второе было для него недостижимым, а первое уже пережитым, потому, мысли на этот счет отсутствовали.
Ганс вновь произнес свою короткую 'исповедь' с ударением на втором слове.

Ганса нельзя было назвать открытым человеком, любой вопрос, заданный ему отдалял настоящие чувства вервольфа от собеседника. Вот и сейчас, глядя в пол, заметно помрачневший Гюнше тихо произнес: ''Нет... вечной жизни...''

На это Ганс лишь покачал головой... С чем с чем, а с признанием Вечной жизни в этом мире он не может согласиться, никак, не смотря на свой 87-летний возраст и прибывание в добром здравии вервольф чувствовал смерть, иногда очень остро и близко от себя, что, естественно противоречило красивой теории о вечной жизни. Даже если она есть, это, скорее проклятие, чем дар, да... Ганс не желал вечной жизни, и Рифеншталь, должно быть заметил полное равнодушие своего подчиненного к этому вопросу...

Шеф ушел...
Дверь мягко закрылась, неиздав ни единого звука.
Скука...
Какая-то странная скука охватила сейчас вервольфа. Хандра, и одновременно с ней непонятная злость практически на все: на этот пустой разговор, на Хозяина, который ушел недовольным, оставив странный след в душе Ганса, на работу в фирме "New Millenium", и на всю свою жизнь, закончившуюся так нелепо в годы II мировой. . .
Зверь опять просыпался в нем...
Он бунтовал, рвался наружу и ничто, кроме стальных нервов Ганса немогло его остановить.
Гюнше держался.
Очень редко, практически никогда вервольф не пробуждался днем, но сегодня был   о с о б е н н ы й    день...
Хотелось выть, хотелось вырваться наружу из замкнутых коридоров фирмы, хотелось броситься и в клочья растерзать первую же жертву...
Но это в нем, а внешне... ни один мускул лица капитана не сократился. Каменное спокойствие. Железная выдержка. Воля и Разум.